Рано утром 23 ноября (в прошлом году это было воскресенье) 23-летняя Мария Клочкова заступила на очередное дежурство в отдел полиции Хостинского района Сочи. Следователь получила на входе табельный пистолет. В последнее время «на вахте» замечали, что сдавала она его заряженным, и грозились подать рапорт начальству за это.
— Ой, простите, пока не могу к нему привыкнуть! — оправдывалась отличница.
На следующий день всем станет понятно, что творилось тогда в ее голове. Спустя пару часов после начала дежурства, в рабочем кабинете найдут тело Маши…
В хостинский отдел полиции тогда, чтобы разобраться в случившемся направили самые лучшие и объективные силы МВД и следственного комитета. Информация о том, что перед смертью Маша написала предсмертную записку, будет засекречена и канет в кипе бумаг, свидетельских показаний и результатов экспертиз.
— Моя жизнь закончилась, не успев начаться, — говорит в ней Мария. — Я опозорила всех…
Убедительную версию причины гибели полицейской следователям вскоре озвучила сестра Марии Клочковой Анна — ее изнасиловали. И у правоохранителей появилось веское основание полагать, что за оружие Мария взялась неслучайно. До состояния крайности ее довел кто-то (или несколько) из коллег.
Маша — младшая в семье. Каждый день и ежеминутно она находилась под опекой старшей Анны. Между сестрами разница в пять лет.
— Она с детства ориентировалась на меня, — рассказывала сразу после случившегося Анна Клочкова. — Я пошла на музыку, следом — Маша. Я — в воскресную школу. Она туда же.
Срисовывала со старшей Маша и отношения с мужчинами.
— Мы всегда знали, что должны выйти замуж один раз и навсегда, — продолжает Аня. — У нее, конечно, были парни. Но это все было несерьезно. У нас папа с мамой живут вместе 40 лет уже, как встретились, так и не расставались. И мы так хотели. Потому каждого под лупой рассматривали буквально.
В университете МВД она познакомилась с Костей. Встречались около года. У них тоже были чисто платонические отношения. Замуж Маша не рвалась — впереди вся жизнь. А до брака вольностей себе не позволяла.
Сейчас близких Маши коробит от одного вида полицейской формы. Но в ней Машу положили в гроб.
— Служивых у нас в семье не было. А она грезила этой профессией. Мама всю жизнь в торговле проработала, папа — водитель. Маша же мечтала победить коррупцию в стране, — продолжает Аня. — С тем и направилась во взрослую жизнь.
Последние 10 тысяч рублей — неприкосновенный запас до следующих зарплат — родители потратили на поездки в Краснодар и медсправку Маше для вуза.
— Мы советовались тогда семьей и решили, что без денег мы проживем. А мечту надо исполнить нашей Машеньки, — говорила сестра.
И Маша с удовольствием училась. Когда пришло время выбирать отдел полиции и специализацию, Маша поехала в родной Апшеронск. Тут все знали родителей. Ее никто не смел обидеть. Всех устраивало, как она оформляла документы. И Маша бы с удовольствием осталась работать рядом с домом. Но на «декретное место», которое временно она заняла, вернулась сотрудница. А больше в местом райотделе новобранцам было негде работать.
Выпускнице с красным дипломом предложили на выбор работу в одном из столичных РОВД, либо в Краснодаре и Сочи. Но Москва ее не прельщала, Краснодар поднадоел за время учебы, а Сочи — это мечта. Будет работать следователем, а рядом — море!
За ценным молодым кадром приехал в Апшеронск сам начальник Хостинского следственного отдела, откуда через пару месяцев вынесут тело Маши.
В Сочи Марию Клочкову, следователя следственного отдела полиции, поселили в ведомственное общежитие рядом с управлением. Неудивительно, что бывала дома Маша не часто. Мрачная общага с длинным темным коридором после родительского дома была крайне неуютной.
— На работу Маша уходила очень рано, возвращалась же уже после двенадцати, — рассказывала ее соседка Любовь Ткаченко. – Всегда тихая, очень спокойная. На глаза мне редко попадалась, поэтому мы с ней и не разговаривали особо. Только здоровались по утрам. Знаете, о том, что Маши не стало, я узнала из новостей. А потом приехали ее родители – вещи дочери забирать. Я с ними не разговаривала, ни к чему это было – им и так тяжело.
На новой работе Маша не ладила с коллективом. Сестре рассказывала, что к ней относятся слишком требовательно и агрессивно. Называла ей конкретные фамилии. Все эти люди были позже проверены следователями на детекторе лжи. Но уголовной ответственности за насмешки и замечания нет, и они — лишь свидетели горестных событий.
Под подозрение следователей попали тогда начальник отдела Андрей Хвостов и замначальника Максим Глаголев. Но фигурантами дела о доведении до самоубийства своей подчиненной они не стали.
— Хвостов должен был помочь адаптироваться Марии, он знал о ее тяжелом суицидальном настроении, обещал родне не выдавать ей табельное оружие. Этот разговор с ним Анна записала на диктофон и он имеется в материалах уголовного дела. Но не выполнил этого, — рассказывает адвокат родни Маши Марат Зиннатуллин. — Глаголев на время отпуска Хвостова исполнял обязанности начальника и тоже ничего не предпринял, чтобы предотвратить трагедию на рабочем месте. Мы обратились с жалобой в прокуратуру по поводу того, что обоих в итоге не признали подозреваемыми по делу.
